«Хиросима, моя любовь», Режиссер: Ален Рене

«Хиросима, моя любовь» (10/10) 

Hiroshima, mon amour

Режиссер: Ален Рене.
В главных ролях: Эмманюэль Рива и Эйдзи Окада. 
Жанр: экзистенциальная драма.

Страна:  Франция, Япония.

Год: 1959. Продолжительность: 01:31.

За первые пятнадцать минут «Хиросимы, любовь моя» можно отдать жизнь. За остальные семьдесят пять – прожить эту жизнь еще раз. Первые пятнадцать минут дебютного полнометражного фильма Алене Рене – это, возможно, одни из самых волнующих мгновений, созданных посредством кино. Здесь восхитительно все: каждый кадр, каждое слово, каждый миг, каждый музыкальный такт. Все начинается с предельно крупных планов. Рука, обнимающая чье-то плечо. Сплетения рук, сжатых, словно звенья цепи. Ладонь, ласкающая предплечье. И первая фраза, разрушающая и одновременно дополняющая этот миг. Фраза, принадлежащая мужчине.  «Ты ничего не видела в Хиросиме, ничего». И ответ женщины: «Я все видела, все». С умышленным повторением, с ударением на последнее слово, произнесенное уже скорее для себя, чем для того, кому оно изначально было предназначено.

А в это время, в этот самый момент, когда две еще чужеродные фразы лишь прорастают в диалог, на экране уже появляются кадры разрушенного города. Под звучащую на заднем плане нервную, скатывающуюся то к непонятному веселью, то сбивающуюся к анахронизму, музыкальную симфонию, появляются отрывки, сохранившие прошлое Хиросимы – белоснежные больницы, останки тел, обезображенные лица людей, страх, все те последствия восьми (!) секунд, унесших в одно мгновение сотни тысяч жизней.  

И снова сплетения тел двух любовников. Снова приходящие им на смену кадры Хиросимы. И вот уже словам-отрицаниям на смену приходят фразы примирения, смирения перед случившимся и желанием жить дальше. «Я сражалась за свободу судьбы, каждый день против ужаса быть непонятым, – доносится до нас женский голос. – Я сражалась за право на память. Но как и ты, я забыла». И смех… Эти пятнадцать волнующих минут заканчиваются смехом. Женским. Сначала женским. А затем и мужским. Смехом, как инстинктивной защитой на ужасы прошлого, ставшего настоящим лишь при помощи слов.

Смех сбрасывает невидимые оковы кадра. И вот мы уже видим мужчину и женщину. Их лица, их тела. Как оказывается позже, она – французская актриса, приехавшая в Хиросиму на съемки фильма о мире («о чем как не о мире снимать в Хиросиме»). Он – японец, работающий теперь в Хиросиме. Ее преследует память прошлого. Он же, кажется, уже давно предал память забвению. Вместе они провели ночь, вместе поверили, что эта ночь – начало любви. Вопреки прошлому, наперекор изначальной невозможности этой любви.  И любовь, и память здесь сплетаются воедино. Невозможность первой, забвение второй. Это – две главные составляющие и фильма «Хиросима, любовь моя», и всех последующих фильмов Алена Рене.

Мужчина и женщина – будут ли они вместе? Возможно ли жить дальше, когда память еще хранит прошлое? Или когда прошлое и настоящее сливаются в единое целое, и память и чувство соединяются вместе. Ночная, освещенная неоновыми вывесками Хиросима. Монументальный предрассветный Невер. «Я буду звать тебя Хиросима. Я буду звать тебя Невер», – признаются друг другу мужчина и женщина. Бесчестие. Счастье (или все же наоборот?). Любовь и смерть. Именно в таком порядке. Образуя еще и смерть любви или любовь после смерти. И каждый раз, возвращаясь к «Хиросиме», к тем незабываемым минутам, пытаясь воплотить их в слова, пытаясь победить пороки памяти, приходится вновь и вновь констатировать одно: мы знаем о «Хиросиме» все, но мы и не знаем о «Хиросиме» ничего.

Cinteticle